На крыльях феникса - Дмитрий Каминский

– Снова верно. А что это?

Тобиас заулыбался, юноши переглянулись. Старший паладин обернулся на Себастьяна. Тот даже не обращал внимания на разговор. Скромно откусывал по маленькому кусочку от лепешки и смотрел в сторону.

– Это не просто молитва, – объяснил Тобиас. – Это благодарность и покаяние, которое мы приносим Людским богам. Благодарность за то, что они помогли нам пройти Испытание. Покаяние за то, что мы не всегда себя достойно вели, будучи послушниками и сквайрами.

– Почему же мы скачем в такую даль? Не проще ли помолиться в Соборе Людских Богов? Или в орденской часовне Ординума? – посыпались со стороны Стевина вопросы.

– Не так все легко, юноши. Вы сейчас не просто паладины, вы паломники. Такое же паломничество совершали многие поколения новопосвященных до вас и еще многие совершат после.

Клайд проглотил большой кусок яблока и недовольно пробурчал:

– Лучше бы мы отравились в склеп! Мечтаю искупать свой меч в крови какого-нибудь мертвеца!

Тобиас вздохнул и покачал головой.

– Значит, ты хочешь поскорее сразиться с Абсолютным злом?

– Да, я же паладин!

– Вас еще год на задания посылать не будут, – открыл тайну Тобиас.

Среди юношей раздался возмущенный галдежь.

– Как же так?

– О нет…

– Я хочу славы!

Только Себастьян, кажется, обрадовался. Тобиас услышал, как он облегченно выдохнул.

– Поверьте мне на слово, юноши, в жизни все иначе, отлично от того, как воспето в балладах, – с горечью заметил Тобиас. – Лежать мертвым под толщей черной земли не слишком приятно. А можно умереть и вовсе в таких местах, что могила порастет травой и папоротником, и все забудут, что когда-то здесь была какая-то битва. На твоих останках построятся новые города. Будет рождаться новая жизнь… а смерть твоя останется только с тобой. И не забывай, если погибнешь от лап Абсолютного зла, есть риск отправиться в Небытие к Темным богам, словно грешнику.

– Ну и что? Зато будут знать, что я умер в бою. И боги это будут знать. И Ординум, между прочим! Он не допустит, чтобы душа моя отправилась в Небытие! – резко возразил Клайд, его губы подрагивали от гнева.

– Не ищи смерти, Клайд. Она сама тебя найдет. Ее необходимо достойно встретить, но стремиться нужно не умирать, а жить.

– Ха! – Клайд в конец перестал сдерживать свои эмоции, забыл, что ведет беседу не с собратом, а со старшим паладином – А если я выживу? Без страха вырежу зло и выйду победителем? Я молодой, в отличие от вас, мастер. Но я тоже достаточно в прошлом повидал. И в уличных драках часто участвовал.

– Боюсь, настоящий бой и уличная драка – абсолютно разные вещи, – заметил Тобиас. – В драке редко стремятся убить…

– Чего? Да в ней помереть проще, чем под шквалом стрел! – возразил Клайд.

– А если стремятся, то это уже превращается в бой, – продолжил Тобиас, пропуская слова мимо ушей. – Обычно показывают свое превосходство и силу, но не забирают ни у кого жизнь. Я согласен, можно выжить в бою, можно вернуться домой с победой. И таких примеров масса. Но если вести бой, как ты говоришь, без страха, то можно дать преимущество своим врагам. В бою главное – осторожность и умение трезво мыслить. А тем более в бою с теми, с кем сражаются такие как мы. Недаром всех смертных боги наградили разумом. А разум – это в первую очередь способность думать и оценивать свои возможности. Воспринимать чувства. Анализировать. Страх ведь может не только отравить смертного… В умелых руках страх становится способностью, что позволяет осторожно решать все проблемы, не подвергая опасности чью-либо жизнь и здоровье. Я говорю о страхе не как о безликой агонии, терзающей душу, а как об, повторюсь, трезвой осторожности. Знаете, я рад, что грандмастер мудро смотрит на ситуацию и не посылает на опасные задания молодых паладинов, новопосвященных.

Юноши задумались и замолчали. Тобиас улыбнулся в душе. Он и не знал, что способен говорить такие слова. Ему всегда тяжело давалось общение с молодым поколением. Тобиас не имел ни детей, ни семьи. Ему хотелось стать отцом или другом для всех этих молодых паладинов, но никогда не удавалось этого сделать. Орден не назначал старшего паладина преподавателем и не давал ему звание мастера.

Дело было не в каком-то мнимом пренебрежении или в низком уровне боевых навыков. Наоборот, Тобиас был одним из опытнейших в ордене. Именно ему и поручали многие ответственные задания. Задания, связанные с высочайшим риском, в которых, в первую очередь, важно умение хладнокровно мыслить и сохранять спокойствие. Старший паладин владел этим так же хорошо, как своими боевыми навыками. Однако случай, произошедший с ним много лет назад, подорвал репутацию паладина, как воспитателя или учителя. Этот случай мастер никогда не вспоминал, а старался всеми силами гасить, точно разгоравшееся пламя, воспоминания, которые, подобно могильному червю, подползали к сознанию и поедали его.

– Вставайте, пора ехать дальше. Если повезет, достигнем церкви дотемна. – Тобиас поднялся и сел на своего жеребца.

С неохотой юноши собрали вещи и взобрались на лошадей. Себастьян сделал это самым последним.

Вброд кони быстро перешли речку, отряд отказался на другом берегу. И Тобиасу не заметил среди травы и под деревьями странные цветы, которые были хаотично рассыпаны по земле.

Они выглядели как круглые звериные глаза, надетые на красный стебель с колючками. В народе их называли злобовзгляд. Ученые и врачеватели называли растение глазоцветом. Но все, как один знали, что такие цветы произрастают в местах с очень черной энергией. Или вблизи таких мест.

***

Облака ласкал молодой закат. Багрово-оранжевый цвет, точно ягодный сироп, обтекал вечернее небо, там, на горизонте, где верхушки деревьев и вершины холмов резко обрывались.

И каждое облако имело оригинальный образ. Вот тихо и бесшумно проплывали корабли, погоняемые ласковым ветром. Они распадались, соединялись снова, их белоснежные и неровные паруса впитывали свет вечерней зари. Следом за кораблями шли звери, похожие и непохожие на тех, что обитали в Поднебесье. Эти звери не сражались за добычу и не убегали от хищников, просто равномерно и тихо парили, удаляясь все дальше, как кочующее стадо.

Себастьян любил наблюдать за облаками. Равно как и за всей природой. В каждом ее элементе он находил вдохновение, наслаждался неуловимой, но ощутимой, пробирающей до дрожи в суставах, красотой. Красотой, которая наводила на мысли о далеких странах, о недоступных уголках Поднебесья вроде лесного королевства эльфов, о островах, где не бываем зимы, где круглый год шумят водопады… Или о раскаленных песках Аль-Тэлмез…

Молодой паладин смотрел по сторонам и вспоминал, как в детстве любил сочинять истории, как старым ножом деда вырезал солдатиков и рыцарей из дерева. Они выходили неказистыми и угловатыми. Рыцари работы мальчика походили на троллей, принцессы на старух… Мягкие перины служили зыбучими песками. Но детская фантазия имеет свойство все преображать и вот разыгрывались драмы, баталии шли за баталиями. Истории оживали в руках Себастьяна.

Позже, мальчик всегда просил в подарок воинов из олова, обычно, вместе с мамой, они покупали игрушки у старого гнома. В его мастерской пахло смолой и опилками. С улыбкой гном преподносил набор на очередной День рождения Себастьяна. И пальцы мальчика бережно держали всадника, на котором так четко вырисовывалась каждая деталь. А лошадь его была похожа на Робену.

Робена фыркнула. Себастьян провел ладонью по ее гриве.

Всадник скакал по деревянному королевству, побеждая чудовищ, спасая принцесс, возглавляя армии.

Мальчик играл, мечтая, что однажды изложит фантазии на бумаге и добавит к ним музыку. Он вырастет и станет сочинять баллады и поэмы, чтобы поведать их миру.

Все шло к этому. Однажды порог старого особняка, называемого в округе Поместьем Ардентэл, переступил знаменитый Валентайн Диксон. Его музыка была известна во всех уголках Холихата. Его песни распевали в кабаках и замках, на оживленной площади и посреди глухого леса.

Валентайн пророчил Себастьяну большое будущее. Говорил, что талантливого мальчика ждет успех. И его голос поднимет боевой дух целой армии, он будет звучать по всему Поднебесью!

Менестрель трепал мальчика за волосы, приговаривая: «Какооое поколение будет за нами, послушайте, а!»

Мама Себастьяна, миледи Марисса Ардентэл, бесконечно твердила об отнятой чести и поруганной фамилии. Рассказывала, как Гаверноры растоптали Ардентэлов много лет назад, оставив дворянский род с одним старым особняком и ничтожным клочком земли. Мать никогда не рассказывала, что же такое случилось. Сестра вскользь упоминала о каком-то предательстве. Но мальчик верил, что вернет эту честь.